|
ПУБЛИЦИСТИКА Е.И. ЗАМЯТИНА. К ИСТОРИИ
"ВОЗВРАЩЕННОЙ" ЛИТЕРАТУРЫ. "Наша отечественная литература всегда отличалась от европейской. У нас — настойчивое "учительство", проповедническое, идущее от Аввакума, начало, некоторое пренебрежение к "форме"; там — утонченность, выверенность, изящество, торжество самодовлеющего стиля, завершенность. Замятин — один из немногих в русской литературе "европейских" писателей, писателей-интеллектуалов..." . Эти слова О.Н. Михайлова, известного исследователя творчества Е.И. Замятина, могли бы послужить своеобразным эпиграфом ко всему творческому наследию писателя и публициста. Замятин — один из крупнейших русских писателей XX века, один из "зачинателей новой русской литературы советского периода" — стал известен широкому кругу современных читателей только в 1988 году, когда в журнале "Знамя" был опубликован его знаменитый роман-антиутопия "Мы" . Прошло более десяти лет, почти все произведения Замятина уже опубликованы, но многие факты его творческой биографии остаются неизвестными до сих пор. Замятин — прежде всего блестящий прозаик, автор рассказов и повестей, ставший первым писателем-антиутопистом, фактический родоначальник этого жанра в литературе. Но также справедливым можно считать и утверждение, что он был одним из лучших русских публицистов первой половины XX века. Вклад Замятина в развитие публицистики и литературной критики еще предстоит оценить и изучить, но бесспорно одно — влияние, которое оказало его творчество на всю последующую русскую, а особенно советскую литературу чрезвычайно велико. Но, к сожалению, если его проза в последние годы стала известна многим российским читателям, то его публицистика до сих пор находится почти в забвении, а ведь когда-то многие, в том числе, например, М.Горький, М.Волошин, считали его великолепным публицистом, хотя некоторые современники и не были вполне согласны с его общественно-политическими взглядами. Замятинская публицистика имеет свои ярко выраженные особенности. Во многом его манера писать и отношения к современности отличают статьи Замятина от произведений других авторов. Исходя из строгого определения "публицистики" как "общественно-политической литературы", являющейся способом "организации и передачи социальной информации" , многие тексты Замятина трудно отнести к этой стороне литературного творчества, но все же большая часть исследователей без каких-либо оговорок употребляет этот термин. В одной из статей, посвященной именно этой теме утверждается, в частности, что публицистика Замятина прямо продолжает вековые традиции русской публицистической мысли, имеющей свои, явно отличные от общеевропейских, особенности. Далее автор статьи пишет, что замятинская публицистика "по исконной русской традиции и по обстоятельствам послереволюционного времени — литературно-критическая по преимуществу" и даже находит четкий термин для того, чтобы обозначить ее - "литературная публицистика". И действительно, хотя чисто публицистических (в современном, узком понимании этого слова) статей у Замятина немного, но все остальное его творчество насквозь пронизано мотивами, характерными именно для публицистики в большей мере, чем просто литературной критики. Термин "литературная критика" также слишком узок для обозначения творчества Замятина и поэтому, если подойти к вопросу о терминологии строго, то придется обозначить его работы как литературно критические статьи в публицистическом аспекте. Но все же и термин "публицистика" в какой-то мере вполне применим, ведь в одном из определений его есть и слова о том, что эта область литературы имеет свое главное назначение — "поднимать общественно-значимые и актуальные проблемы современной жизни" . Уже в самой этимологии этого слова кроется его основной смысл — publicus — означает "общественный" , а ведь именно проблемы общества, положение личности в обществе были главными в творчестве Замятина всегда. Они волновали его не только как гражданина, но и как писателя и публициста, то есть человека, который может и должен написать об этом. Публицистика Замятина является наименее изученной областью его литературного творчества. До сих пор о Замятине-публицисте написано катастрофически мало и наибольшее число "белых пятен" в исследовании его наследия приходится именно на публицистику. Наряду с романом "Мы", статьи Замятина уже в начале двадцатых годов объявляются "пасквильными" и "контрреволюционными" , чуждыми идеалам революции, а в 1936 г., уже после его отъезда в эмиграцию в Малой Советской энциклопедии о нем пишут как о "буржуазном писателе", который "рисует картину, совершенно искажающую советскую действительность" и "злобно клевещет на советскую страну" . Это было последнее издание, в котором упоминалось имя Замятина и его произведения. Затем долгие десятилетия его творчество фактически замалчивалось и в нашей стране не предпринималось практически никаких попыток изучения его творческого наследия. Единичные упоминания его имени встречаются в исследовательских работах по истории литературы и журналистики 20-30-х годов, да и то лишь в тех случаях, когда это крайне необходимо. Его публицистика трактуется исследователями только с отрицательной стороны и наиболее часто упоминается статья "Я боюсь", в которой, по словам К.А. Федина, Замятин "прочем заупокойную русской литературе . В пятидесятые-семидесятые годы изучением творческого наследия Замятина занимаются в основном исследователи русского зарубежья и иностранные специалисты. Их работы послужили началом признания его как одного из великих русских классиков XX века(наравне с М. Булгаковым и И. Бабелем). В 1955 году в Нью-Йорке, в издательстве имени Чехова вышла книга его статей и воспоминаний "Лица". Она стала первым сборником, в котором было опубликовано большинство публицистических произведений Замятина, написанных им в 20-30 годы. Во вступительной статье к этому изданию, написанной анонимным автором и озаглавленной "От издательства", была впервые сделана попытка проанализировать и обобщить его публицистику и в конце автор делает вывод, что "Лица" Замятина делают понятным, почему он сегодня больше известен эмигрантам, чем советским читателям" . Второе издание "Лиц" было предпринято в 1967 году. В нем уже более подробно и обстоятельно рассматривается его публицистика в контексте литературного процесса 20-х-30-х гг. В этом издании две статьи посвящены Замятину - вступительная "Лица и хари" , написанная М. Коряковым и статья-послесловие "Евгений Замятин и советский период русской литературы" , написанная В. Бондаренко. Автор последней статьи внимательно проанализировал статьи Замятина, обратил внимание на особенности его творческого метода. Наиболее полной работой о творчестве Замятина является до сих пор единственная научная биография, которую опубликовал в 1968 г. в Лос-Анджелесе известный американский исследователь Алекс Майкл Шейн . Объемный труд Шейна включает в себя подробное описание жизни и творчества Замятина. Большое внимание автор уделяет его публицистике, используя для сравнения примеры из советской периодики тех лет. Одним из достоинств этой монографии является библиография публицистики Замятина - самая полная из всех до сих пор написанных. В ней собраны как все произведения самого Замятина, так и все, что было о нем написано в Советском Союзе и за рубежом до 1968 года. Самым, пожалуй, значительным событием в зарубежном замятиноведении стал выход в свет собрания сочинений писателя , четвертый том которого, напечатанный в 1988 году содержит практически все известные работы Замятина в области публицистики и литературной критики. Но, к сожалению, главным недостатком этого издания стало практически полное отсутствие любых комментариев и сносок, что затрудняет работу исследователей, если учесть, что многие материалы, публикуемые здесь, больше нигде не были опубликованы. В 60-е годы в СССР постепенно начинают появляться немногочисленные публикации о творческом наследии Замятина, переиздаются некоторые критические статьи, написанные о нем в 20-е годы . Но сами произведения не переиздаются. Как и раньше, считается, что все "послереволюционное творчество Замятина проникнуто враждебным отношением к революции, глубоким пессимизмом" . А его статья "Я боюсь" объявляется "высокомерной", оценивающей современную литературу с позиций "чистого искусства". Замятина даже сравнивают с одним "всеми забытым критиком", который тоже писал "о литературе высокого ранга" и о "литературе упрощенного содержания", рассчитанной на "огромные слои" . В 70-е годы отношение к Замятину становится более благосклонным, и теперь его рассматривают как писателя всего лишь "не понявшего революционной действительности" . Первое издание публицистических произведений Замятина относится к 1987 году, когда О. Михайловым была осуществлена публикация статьи "М. Горький" в газете "Литературная Россия". Тогда из этих воспоминаний были изъяты самые крамольные моменты, важные для целостной оценки Замятиным личности Горького. В том числе, например, по идеологическим причинам в публикации отсутствует рассказ о помощи Горького многим лицам, арестованным ЧК и слова о том, что М. Горький сделал все, чтобы спасти Н. Гумилева - он добился этого, но власти поспешили казнить поэта. "Я никогда не видел Горького в таком раздражении, как в эту ночь" , - вспоминал Замятин. Михайлов написал и вступительную статью к этой публикации, ставшую фактически первой попыткой исследования публицистика Замятина в Советском Союзе. В том же году было опубликовано исследование Н. Примочкиной об истории литературных взаимоотношений Горького и Замятина , в котором анализируются и некоторые образцы замятинской публицистики. Но самый значительный вклад в дело возвращения Замятина внесло издание однотомника его сочинений в 1988 году в Московском издательстве "Книга". В нем собрана почти вся публицистика Замятина, есть подробное послесловие М.О. Чудаковой и комментарии Е. Барабанова - первая серьезная попытка проанализировать замятинские тексты. С тех пор появилось много однотомников произведений Замятина, осуществлены газетные и журнальные публикации большинства его статей, но отдельных работ по его публицистике нет до сих пор, а парижский период творчества Замятина практически не изучается и является наименее изученным. По мнению И.Шайтанова его можно определить формулой: "Не написал ничего значительного" . С ним трудно согласиться, хотя Шайтанов приводит вроде бы неопровержимые доводы о том, что сам Замятин в "Автобиографии" писал, что не смог бы ничего написать, если бы не вернулся в Россию и что, например, Н. Берберова в книге воспоминаний "Курсив мой" пишет, в частности и о том, что Замятин "ни с кем не знался, не считал себя эмигрантом и жил в надежде при первой возможности вернуться домой" . С мнением Шайтанова и Берберовой позволили себе согласиться авторы статей в цитируемых выше МСЭ, БСЭ и Краткой литературной энциклопедии, а также в словаре "Русские писатели" . Автор монографии о Замятине Л. Шишкина, например, вообще ничего не пишет об этом периоде, ограничиваясь двумя короткими предложениями: "В 1931 году Замятин уезжает за границу. В 1937 году он умер в Париже" . Но это, пожалуй, самая редкая формулировка. Обычно же авторы используют воспоминания Берберовой, чтобы оправдать формулу "незначительности" парижского периода в творчестве Замятина, хотя существует большое количество воспоминаний о Замятине , осуществлены публикации его писем тех лет , из которых становится ясно, что Замятин работал в эмиграции очень напряженно и написал много интересного, особенно это касается его работы с киносценариями, а публицистика того времени очень интересна и своеобразна и если даже существует мнение о ее "незначительности", то от незнания особенностей этого итогового периода творчества Замятина. |
